Список форумов ФОРУМ. СТАРАТЕЛЬ. СОМ ФОРУМ. СТАРАТЕЛЬ. СОМ
ЛИТЕРАТУРНО ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ФОРУМ
 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

IrkanKlayd : не о любви : пишите отзывы!

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов ФОРУМ. СТАРАТЕЛЬ. СОМ -> Современные стихи
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Егор



Зарегистрирован: 07.08.2009
Сообщения: 4
Откуда: Екатеринбург

СообщениеДобавлено: Fri Aug 07, 2009 3:53 pm    Заголовок сообщения: IrkanKlayd : не о любви : пишите отзывы! Ответить с цитатой

ВЕРМЕЕР

Как здорово дойти — допиться ль? —
до итога,
Когда на полотне любого образца
Я снова вижу тень потрепанного Бога,
Что на мое плечо с улыбкой оперся.

Де Гильотена тень, Бойкота или Линча
Помянут знатоки, но я шепчу во снах,
Что мастер не солгал, и женщины
да Винчи
И Бога, и меня видали в зеркалах.

Красавец Рафаэль, не жалуя обновку,
Шлифует мастихин о новенький колет;
Взор полон до краев, но глянь —
за лессировкой
Видны Его следы, и я иду вослед.

Игрушечный Икар в игрушечные волны
Стремится головой; а Брейгель, ренегат,
Ушел, чтоб не видать, как свято
и упорно
Мы с Богом топчем снег в четыре
сапога.

Кляня себя в душе за тот еще характер,
С винтовкой на плече, в кресте оконных
рам
Шагает в никуда уайетовский скваттер;
И я ушел за ним, а Бог и ныне там.

Я в тысяче холстов сжимал его десницу,
Закинув на плечо последний ветер дня...
И лишь на полотне вестфальской
кружевницы
Вермеер не нашел ни Бога, ни меня...




* * *

...В песке нашли окованный сундук;
Взорвался город криками, ненастьем.
Пересчитали: ровно тридцать штук
Серебряных монеток нам на счастье.

И было счастье, с неба падал снег —
Сухие хлопья сладкой манной каши.
Какой-то очень старый человек
Делил ее на наше и не наше.

Напуганы тревогой этих дней,
Подобно небу, разделились воды;
И не было отчаяния сильней,
Чем это ожидание погоды.

И даже спирт мы выпили не весь,
И слепо пулемет дрожал прицелом,
И принесли безрадостную весть,
Что у дороги пойман кто-то в белом...






* * *

Из жерла трубки — клубами клубы,
Сегодня я — паровоз,
И кольца дыма — мои рабы —
Бегут свой обычный кросс.

Боев не будет. Хватит. Устал.
Смело зовите рать.
А то, что когда-то не понимал,
Мне и теперь не понять.

Метанья — мелки, гордыня — грех,
Смиренье — стебель ослов.
И руки цепки у вас у всех,
Но я пьянею от слов.

Прекрасна водка, и ночь тиха,
И Грин, собака, был прав;
Я тоже когда-то тихо вздыхал,
Гитару нежно обняв,

Но все. Вам песен? Их нет. Уймись.
Ляг на колени. Спи.
Спасибо, налито. Кто за жизнь?
Кто тут еще не пил?

Здорово, разум, хай, старина, —
Ты, как всегда, не зря
Тихо всплываешь ко мне со дна
Третьего пузыря.

И ты проснулась? Сладок улов...
Я и с улыбкой груб.
Да, улыбаюсь — но это от слов.
Я не пьянею от губ.




* * *

...И вот тебе крест, вот порог,
Дорога и скатерть, но все же —
С тобою, наверное, Бог;
Со мною, наверное, тоже.

Раз в небе ни свет, ни заря,
Ни миска пришельцев, ни манна,
Ни белый орел с пузыря,
А строгий орел Иоанна.

Разляжемся лужей у ног,
Раскрутим богов на обеты,
Разделим лепной потолок
На восемь сторон того света...

...Чтоб брызнули слезы и сок —
Березовый — чистым и грязным!..
Ей-богу, теперь с нами Бог.
Но с каждым, наверное, разный...





МАСТЕР, УЧЕНИК И СМЕРТЬ

Не услыхать, не рассмотреть, —
Вошел или возник.
Чуть слева тихо встанет смерть,
Чуть справа — ученик.

Есть мастер, но ни там, ни тут —
Ни вечности, ни дня,
Лишь свечи тихо отдадут
Приветствие огня.

Сенсей безумен, как всегда,
А ученик — любим,
Но смерть зовет его туда,
Где он непобедим.

За счастьем — боль, и больше след
За следом не пойдет;
У ста путей один ответ,
Одна тропа — в обход.

Безумный мастер в свой черед
Подавит чей-то крик,
А смерть тихонечко шагнет
Туда, где ученик.

Послушен, мягок, словно воск,
Свободен от мечты,
Так плавно впитывает мозг
Науку пустоты.

Вот, разделя с самим собой
Свечей прохладный свет,
Сенсей ведет последний бой,
Забыв, что смерти нет.

...Но, глупый замысел планет
Ломая на века,
Неотвратимо свистнет смерть
В руках ученика...






ПРОЩАНИЕ С ЕВРАЗИЙСКОЙ
КУЛЬТУРОЙ

...Зацветает осиновый кол,
За околицей Лета струится.
Это мой небывалый прикол —
Не коснуться священной водицы.
Не последний, а просто хромой,
Покачав недоверчиво рогом,
Тихий зверь разольет по одной
И подкову прибьет над порогом.
Расслоенный на нити времен, —
Инь и ян, то канава то яма, —
Мир не сложен, а просто длинен,
Словно имя Омара Хайяма.
Расстоналась в полтона струной,
Раздразнилась, грозится весною;
Стоп, рогатый; еще по одной.
Все не вечно под этой луною.
Вещь, не вещь,— баш на баш, не смотри,
Обменяем, не глядя, а где-то
Дева Ратри помножит на три
Отзвук флейты хмельного поэта.
Не гоните на други своя,
Загоняя иголки под ноты,
Я согласен: я просто не я.
Nota bene. Печальное фото.
На осенний до жути пейзаж
Друг положит вчерашние краски,
Кровки, слезки, вошедшие в раж,
Одичавшие к старости сказки.
Да осину питает родник...
Проигравшийся в бисер, на дрогах
Уезжает наш барин под крик
Перебравшего единорога...





МАРАФОНСКИЙ БЕГУН

Угрюмый Гелиос молчит на лезвиях
фрамей,
Бездельем точатся мечи и кажутся
прямей.
Хватившись тяжести клинка, он криком
торит путь, —
Не вспоминай его, пока он хочет
отдохнуть.

А сладких шишек — словно звезд у сосен
наверху,
И просыпает синий клест на ветви
шелуху.
За тем ручьем зайдут в бока колючие
ежи, —
Не вспоминай его, пока он думает, что
жив.

Никто не ждет — а он, живой, бежит
и дышит ртом.
Слоны качают головой земной горелый
ком...
Девчонка, брось, — твоя тоска — чума
на этот век.
Не вспоминай его, пока он знает только
бег.

Осколки боли, глина, грязь — ладони
к небу брось!
А кровь со словом запеклась —
не выплюнешь порознь.
О, облака! О, та река, что к Родине
бежит!..
Не убивай его, пока он бег не завершит.







* * *

В неведении пьяный муэдзин
Печально раскрывает старый требник;
Под минаретом мучится кочевник —
С оружьем не пускают в магазин.
Аллаха взгляд жестчает, и небес
Хрустально-высока немая проседь;
Хватая за колени, слезно просит
Гроша на водку покоренный Крез.
Идут рабами полные суда,
Идут туда, где на пути неторном
Курчавый ангел пробует валторну
Ко дню победы страшного суда.
Предельно прост и счастлив во грехе,
Окутан мир огнем полдневных зарев;
Кочевник, наконец, вошел, оставив
Кривую саблю в чьей-то требухе.
Мечтая, как появится в седле
Пред очи цареградовой девицы,
Идет к лотку, и «veni, vidi, vici»
Начертано на бронзовом челе.
Что сны ему мои? Какой кретин,
Таращась вниз, миры соединяет?
В неведении я, и — уверяю! —
В неведении старый муэдзин...




ЯЗОН

Я вылетаю на сырой песок
Сквозь палубный настил вперед ногами;
Вокруг — «Арго», как медленное пламя,
Баюкает сирены голосок.

Герои вдаль уходят без оглядки,
И то — чего глядеть на полутруп?
Лишь с небосвода Солнца хмурый пуп
Сощурился на бледные лопатки.

Они вернутся — те или другие —
Состряпать миф и доски распихать.
А небу на героев начихать,
У неба на героев аллергия.

Но, как ни странно, право слово, бля, —
Меня корежит хохот резонанса;
Я вылетаю, подчиняясь танцу
Разбитого ребенком корабля.

Не доживу до новых пробуждений,
Хоть в полный рост имейте эту тишь.
Весь мир давно, давно погиб, и лишь
Евксинский беспонт хлещет на колени...





* * *

...Все, что выше пятого ребра, —
Улетает далеко и звонко;
ДНК кольчужная плетенка
Обеспечит новое вчера.
Лучший друг ни капли не поймет,
Женщина не разомкнет колени,
Старый враг из новых побуждений
Меч перекует — на пулемет.
И корона древних королей,
Как в зубах навязшая коронка,
Не замедля, ласково, легонько,
Влюбчиво советует: пролей.
Не пролью. Ни капли, ни слезы;
Дьявол с тем, что вышибло Адаму.
Лучше прогуляюсь по садам у
Тихого бродяги Лао-Цзы.
Дальше — больше. Лучше я умру,
Улетая дальше, звонче, пуще, —
Бог с тобою, дьявол. Так что — пусть же
Будет хуже пятому ребру...





НЕПОКОРЕННЫЙ СНЕГ

Шесть лет назад медвежий этот город
Хотел зимы, но получил меня;
В тот день плотинку снежная броня
Покрыла несмываемым узором.
На льду следы от чьих-то легких слег,
Но ужасу тому я был свидетель,
Как ни один прохожий не заметил:
На город шел непокоренный снег!
Еще не скован снежной слепотой,
Еще морским, еще соленым глазом
Я наблюдал, как город был размазан
Под гексагоном искры ледяной.
Почесть аборигенов дураками
Конкистадорам свойственно порой,
Словесной затуманиться игрой
И годы слепо исчислять «летами»...
Какие лета — оглянись, Европа!
Аборигены празднуют беду,
Я знаю — я три месяца в году
Шесть лет подряд жду нового потопа!
Снег — мастер отпечатывать следы.
И заносить. Навечно. В книгу судеб.
И мир не бомбой уничтожен будет,
А точкой замерзания воды...
Мы все равно проскочим в новый век,
Я напишу про лето очень звонко...
...Нас занесет не вьюга, не поземка —
Не ваш, не мой — непокоренный снег.







URBAN FANTASY

Седые бомжи — мастера порассказывать
сказки
Про то, что над миром цветет одинокий
баньян.
Божественно курят гашиш хиппари
в «синеглазке»,
И тихо тинэйджер поет, набирая баян.

Блуждает впотьмах одинокая тихая
гопа,
Меся сапогами крутой полицейский
заслон;
А шрам на асфальте, прожженный
ступней Робокопа,
Разверзнется хлябью, впуская на улицы
клон.

Стальная тревога; собака юлит у порога,
Почуя, что «Тэ-одна тысяча» сменит
лицо.
На улице Вязов окошко горит одиноко —
Там Фредди сопит, разбирая по Фрейду
свой сон.

Угроза ползет сквозь подвальные двери
из ада;
Потешную ночь обещают кривые
клинки.
...Вселенная на волоске, и все то, что ей
надо, —
Находится в ножнах на голени правой
ноги...






* * *

Зарядивши с утра и прокисших небес
Бекасиною дробью дождя по затылку,
Не господь вразумил нас, а мелочный
бес,
Оплетая хандрой, как лозою бутылку.

Хоть бы матицу в щепы — не встану
с софы,
Милый мой государь, говорю вам
с лихвою, —
Чтоб все ночи не слушать советов совы,
Я из «тулки» вчера рассчитался с совою.

У тоски и у неба цвета — глинозем, —
Это ныне, а завтра, затеплится день
лишь, —
Голубая тоска полонит окоем,
И соседи наедут, а их не застрелишь...

Мелкотравчатой твари настала пора!
Нам вольно, и не я эту волю нарушу...
Васька, геть!.. Подавай-ка на стол,
а с утра —
Заложить экипаж!.. И именье. И душу...




* * *

Погода говорит: займи и выпей.
Уже тоскливо даже тосковать,
И тулово, упавшее в кровать,
Увидит сон — песка морского зыби.
Все точки равновесья убежали;
Проспоривший угрюмый Архимед
Живет вдали от сухопутных бед, —
Горгиппия не ведает печали.
Погода говорит: займи и выпей,
И снова выпей, и опять займи;
Вино людей не сделает людьми,
Но сменит стиль — с животного
на рыбий.
И поплывем хмельными косяками
В тяжелую распаренную тьму,
Чтоб трезвыми не взяли на дому
Никто из тех, которые за нами...
...У неба — жар и россыпь звездной
сыпи.
И есть с кем пить, и есть где занимать;
С погодой вот хотел потолковать,
А у нее одно: займи и выпей...




* * *

Из нас никто не вскрикнет;
Под шорохи травы
Мы спим в едином ритме,
Подобно всем живым.
Дыханием колебля
Побеги ковыля,
Растем единым стеблем,
Воздушным, как земля.
Похоже, мы — растенья.
Как тень на парафраз,
Как сон на сновиденье,
Как я похож на вас.
И снится: мы проснулись,
И вспомним, что за дверь
Однажды распахнулась,
Да так, что и теперь
Зенитом и надиром
Назваться не спеша,
Висит над сонным миром
Одно сплошное «ша...».






* * *

Куда б тебя ни занесло,
Но на исходе дня
Оставь любое ремесло,
Послушайся меня:
Поймай момент, и оглянись,
И вдруг пойми уже,
Как плавно смерть влетает в жизнь,
Звеня на вираже.
Ей не по-детски хорошо
Скользить в крутом пике
И жизнерадостный смешок
Таить на языке.
Летит — и небо не вертись,
Вслепую, наповал,
И попадает точно в жизнь —
Ты так не попадал!..
Поймай момент, открой и склей
Осколки за собой.
Придет Харон. Ему налей —
Он не пошел на бой,
Он тоже хочет сторожить
Момент, когда с небес
Так плавно смерть влетает в жизнь
С судьбой наперевес.
Куда б тебя ни занесло,
К концу любого дня,
Когда Харон пошлет весло,
Тебя, себя, меня —
Поймай момент — и погрузись
В него заподлицо...
Так плавно смерть влетает в жизнь,
Смеясь твоим лицом...





* * *
...Сегодня не будет ни пьяных,
ни просто уставших;
Сегодня со мной лишь такие,
которые мимо,
Которым давно одиноко,
печально и страшно
Под небом, которое вечно,
светло и любимо.

Сегодня не будет ни споров,
ни песен, ни судеб,
Священного чая в стаканах,
поправки на ветер,
Поправки на возраст, простите,
уж точно не будет.
Возможно не будет меня,
но уж в это не верьте.

Вы все почему-то запомнили
только паденье
Туда, в горизонт,
головою прорвав оболочку,
И лишь позвоночник гудит
ожиданьем ступени,
На шаге седьмом
вылетающей прямо под почку.

Сегодня со мною такие, каких не пугает
Ни крест, ни осина,
поскольку страшней отключиться,
Но знать безвозвратно,
как тень на плече нарастает,
Костлявый катетер ногтя
заводя под ключицу.

И я бы сказал что-нибудь,
что бы не было грубо,
Но ныне со мною такие,
какими я не был,
Танцуя с мечом и целуя усталые губы,
Скорбят от того,
что их любит печальное небо...




ГОРАЦИЙ

Господин Квинт Г. Флакк
встанет часе в шестом,
И надует щеку для бритья, и увидит,
Как вдали гондольер ловит воду шестом,
Как с попойки бредет обессилевший
квирит.

Он увидит все то, что еще не видал, —
Что оливкова тень, что при северном
ветре
По-особому жесток дорийский портал,
А ладони каштанов смыкаются в петли.

Господин Квинт Г. Флакк
съест плохое пюре.
Меценату напишет, чтоб был осторожен,
Что, мол, иды... зима... и вообще
на дворе
Неспокойно чего-то, печально, тревожно.

На скамейке рабы, округляя слова,
Составляют из них то куплеты, то слухи;
Господин Квинт Г. Флакк подпоет,
и молва
Разнесет, что опять он напился от скуки.

«Славна доля твоя! — он рабу подмигнет:
— Ну их в термы!» — махнет
и напишет про лето,
А молва, как надгробье, за ним понесет
Неуклюжее, тяжкое имя поэта.

Хмурый Август глядит с окантовки
гардин.
Христиан еще нет, но испита цикута.
Господин Квинт Г. Флакк, сын раба,
гражданин,
Вспоминает войска и пожатие Брута...




* * *

...Закат тростник качнет печально;
Дорожке лунной снясь, отчалим.
И дао снова безначально,
И даос новый безначален.

Нет неофита вне купели;
Поверь Голгофе, и обнимет
Тебя доверчивей метели
И Иисус, и иже с ними...





* * *

...Глоток воды, прошедшим водоносом
Оставлен, отливает серебром;
А вечности осколок под ребром
Толкается, не смея стать вопросом...




КУКЛОВОДЫ. УТРЕННИЙ НАМАЗ

...Я снова дышу, как рожденные
женщиной,
Зеркало бьет ключом;
Там кто-то, застрявший из прошлого
дэйджина,
Целится в мой зрачок.
Забытый рефлекс, глубина,
я без маски, и —
Лето, Анапа, бриз! —
Размазав движенье мазками-отмазками,
Переступил карниз.
Но он, киловольтами меря отчаяние,
Знает мои ходы,
И мне, не дослушав итога молчания,
Взором попал под дых.
И вновь разгибаюсь, спокойный
от бешенства, —
Здравствуй. Люблю. Умри...
И чую затылком, как криками «режь его!»
Давятся фонари.
И комкаю в крошево окна и комнату,
В липкий, как губы, скотч;
И снова дышу, как рожденный
и проклятый
Женщиной. Ну точь-в-точь...





ЛЕВША

Сегодня среда, и в палате ума —
неполадки,
Весь мир наготове бежать до угла
за бедой.
Ну что ты сидишь предо мною, дитя
опечатки?
И ты окружен окружающей этой средой.
И явно, как весь этот город изогнут
подковой,
Урал неисправен, а может,
и неисправим.
Я просто Левша, поглощенный блошиной
обновой,
Я тихо усну — и уже не умру молодым.
И сон, как ни странно, спокоен,
но несколько мрачен:
Шитье генеральских сапог заскрипит
за версту,
И эта блоха, персонажем из белых
горячек,
Конечно же будет скакать, наводя суету.
Даосский святой шибанется с вершины
Тибета,
Поскольку на первом пути по средам —
товарняк;
А где-то матросам поднявшего якорь
корвета
Во славу Британии грянут с причала
«Good luck!».
Не в три апельсина, которые любят
от жажды,
Не в этот святой, по земле
промахнувшийся снег
Однажды уйти, чтобы снова проснуться
однажды,
И снова уснуть, и однажды проснуться
навек.
Но вновь не святым,
и — господь упаси! — не поэтом.
Когда, словно дробь, начинаешь
делиться чертой, —
Я просто Левша, и в прокуренном брюхе
корвета
Английский матрос распивает со мной
четвертной...





* * *

Мы — детища сапог и сапогов,
Невыверенной, бросовой удачи.
Уходит поколение врагов,
Которое могло хоть что-то значить.

Хоть волосы с отчаянья порви;
Горячая слеза висит на усе.
Последний, самый трезвый визави —
Он тоже наш, но попросту не в курсе.

И вот уже который недолет
Взрывает снег — а все, казалось, сердце,
И драйвер, несмотря на гололед,
Услужливо распахивает дверцу.

И выдержать нашествие пурги
Ни я, ни Спас давно уже не в силах,
А молодые, сильные враги
Который день бухают на могилах...




ПУСТОТА

Отнятую руку, как известно,
Чувствует до смерти инвалид;
И в моей душе пустое место
Также кровоточит и болит.
Трещина, разрыв, пустая руна,
Путь от «не хочу» до не могу.
Пустота. Окно среди тайфуна,
Гонящего эту вот пургу.
Мне опять при всем честном народе
Каяться и очи возводить:
Этот мир — опаснейший наркотик, —
И какая ломка впереди!
Погибали, поднимая дозы,
Но понять, наверное, смогли —
Только слезы, только кровь и слезы
Выкристаллизуют соль земли.
Так пиши, сгибаясь от маразма,
И соси проклятый «беломор»,
Пустотой, зашедшею за разум,
Чувствуя заточенный топор.
Напиши не ярче, не сильнее,
И не так, чтоб сопли по усам,
Напиши не проще, не сложнее,
А немного ближе к небесам.
И маши руками, разгоняя
Кровь, и осушая на лету
Каждую слезу, и понимая, —
Что опять не смог про пустоту.








* * *

...Словно вера в цветок, обратившая
пепел,
Словно длящая слово, разящая длань,
Засыпает твой голос — волос этих ветер;
Засыпает твой голос волос. И тих ветер,
Словно длящая слово «разящая» длань,
Словно Вера, в цветок обратившая
пепел...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов ФОРУМ. СТАРАТЕЛЬ. СОМ -> Современные стихи Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1


 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах


Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
Русская поддержка phpBB